|
|
| Новости |
|
|
|
|
|
|
|
| Смех и слезы |
|
|
|
|
|
|
|
|
| Лирика |
|
|
|
|
|
|
Война и мир |
|
|
|
| Для веселых и ленивых |
|
|
|
| По секрету всему свету |
|
|
|
|
|
|
|
|
Готовятся страницы |
|
|
|
|
|
|
|
| Чтоб не потеряться |
|
|
|
|
 |
 |
|
|
Булат Окуджава однажды назвал её открытием, которые так редки. Мы впервые услышали Любовь Захарченко на ХХ Таймырском. В уютную ностальгию маститых бардов отрезвляюще врезалось: «Идёт война, но это не событие. Живём мы параллельно рядом с нею…Страна не прерывает чаепития… Экраны голубые не краснеют». Потом была её песня – кредо: «С нами Бог и любовь – нет сильнее власти!» С этого момента наш фестиваль авторской песни будто опомнился, вошёл в форму. Люба пела и немало весёлого, её «Лампочка» стала хитом, многие строчки выпорхнули афоризмами. Спрашиваю: «Где ты раньше была?» - «Исполняла другие мечты жизни»
«Заполярка» отдаёт Любови Захарченко приз своих симпатий. Из всех интервью, взятых на прошедшем фестивале, мы поспешили поделиться с вами именно этим.
- Люба ты какого рода-племени?- Я из Ростова – на Дону. Во мне шесть кровей минимум - казаков больше всего, есть русские, немцы, поляки, украинцы, есть евреи, я уже не говорю про «отголоски» монголо-татарского ига. Думаю, если во мне начнётся гражданская война – погибнет не один…
- Почему ты гитару выбрала?- С детского сада мечтала о фортепиано, но мне инструмент так и не купили…
Мечта превратилась в муку, и в седьмом классе крёстная подарила мне маленькую фанерную гитару. Первое время я её даже не брала, потому, что это был символ утраченой мечты. Потом брат показал мне на шестиструнной гитаре несколько семиструнных аккордов…
- С каких песенок ты начинала?- Такое время было – пойди найди эти песенки в Ростове. Стала выуживать какие-то романсы, наловила Окуджаву, что-то из фильмов. Лет в восемнадцать пришла в ростовский клуб авторской песни – за репертуаром. Стихи писала с пятнадцати.
- Интересно как ты выбирала профессию?- Выбирала между пятью факультетами. Училась в Ростовском университете, я криминалист по профессии. Три года работала в прокуратуре следователем, помощником прокурора. Нарыдалась достаточно, чтобы понять – это не женская специальность и со стихами не сопрягается. Была мечта уйти в творчество, в семью – тогда у меня это плохо получилось. Какое-то время мы с первым мужем жили в военном городке. Я там и вообще в жизни столько «поподглядывала»…. наверное, поэтому у меня многие песни и получаются.
В девяносто первом я с блокнотом, зонтиком и в майке оказалась возле белого дома. Мне был интересен человек в экстремальной ситуации. «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые», - я выучила несколько таких правил, поскольку считала, что поэт в России больше, чем поэт, то по глупости лезла во все дырки. Я и в театре народном играла, и в экспедиции археологические ездила. Делала огромный фестиваль в Ростове. Приезжали – почти вся авторская песня, но ещё и Зиновий Гердт, Борис Чичибабин, Валентин Берестов, Евгений Рейн, Елена Камбурова, Аркадий Арканов, Игорь Иртеньев, Виктор Шендерович, Нина Искренко, Евгений Бунимович, Борис Бурда… и многие другие хорошие талантливые люди.
- Кто на тебя больше всех повлиял?- Папа, первый супруг, второй супруг, дети. А из творцов – Булат Шалвович Окуджава. Он мне присудил «Гран-при» в восемьдесят шестом в Саратове на первом всесоюзном фестивале. Я ещё работала в прокуратуре, поехала просто песни спеть и вдруг такое…
- С концертами часто ездишь?- Много ездить не могу – дом, дети. Мы с мужем занимаемся творчеством, одним делом. Днём - с детьми, вечером - на концертах, ночью – пишу, репетирую. Не высыпаемся – это самое тяжелое…
- Как думаешь, что сегодня происходит с авторской песней?- Сейчас идёт очень жесткая смена поколений. Скоро гениальный проект «Песни нашего века» мы будем называть «Песни прошлого века»… И если мы дальше не пойдём со своими детьми, не ощутим это новое… мы превратимся в старых недовольный кочерыжек раньше, чем наши родители, поскольку у них ещё было время, а нам его новый век не даст. Я для себя решила, что авторская песня фиксирует три вещи: отношения «человек-Господь Бог», «человек-человек», и «человек-государство». Если она этого не делает, а уходит в «я и я» - кому это интересно? Человеку то хочется, чтобы я про него спела. А про него я могу спеть только в том случае, если буду жить также как он. Это не означает под забором, а просто не закрываясь от жизни. Большинство из моих коллег провели последние годы за границей, потому, что там платят. Детей надо кормить – это святое. Но за это время выросла новая публика, которая с ними не знакома, и всё нажитое долгим трудом превратилось в ностальгираование. На их концерты приходит только прежняя публика. Пожалуй, единственный, кто продолжает пахать здесь, как проклятый, у которого сейчас пятнадцать тысяч слушателей в месяц, - Олег Митяев. Он в своей нише аккуратно, душевно восполнял потребность человека в лирике. Его герой не постарел, он – сегодняшний. А некоторые из бардов – не проживая жизнь с окружающими, превратились в эмигрантов. В этом году команда бардов должна была на двадцать дней поехать по маршруту Бельгия – Франция - Германия. Я никогда в жизни дальше Харькова, Якутска не ездила, но отказалась от этих гастролей. Я не хочу пропускать Грушинский фестиваль и другие концерты в России. Время летит – месяц прошел, «Курск», и мы постарели на несколько лет из-за общей беды страны. Я ведь «гарнизонную жену» («Монолог офицерской жены за гарнизонным преферансом»: «Страна не знает, как страшна вся гарнизонная идиллия… - И.Д.)
Год назад написала, она мало кого касалась, только армии. А теперь, когда у нас ведяевские жёны стоят перед глазами…
- На наш фестиваль как ты попала?- Если бы не ваш Сергей Наумов (бард Кайеркана – И.Д.), я бы сюда не приехала. Мы познакомились на фестивале в Петербурге, целый день бродили по городу с друзьями и моей старшей дочерью Ольгой… Когда я увидела на Дворцовой площади карету – решила покатать всех по городу.
- Как тебе в Норильске?- Я пела то, что мне хотелось, то, что меня сегодня волнует. Я поняла, что норильская публика промежуточных вещей не воспринимает. Мне понравилась её очень яркая реакция.
Вы на фестивале сделали очень хороший подбор. Я люблю Кинера с Цитриняком. Нежнейше отношусь к Володе Каденко. Это человек – фантастика. Любой из фестивалей, если я его там встречаю – это уже фестиваль достойный. Честь вам и хвала за то, что вы позвали его из Киева. Татьяна Дрыгина, которую не каждый может понять – для меня свет абсолютнейший.
- У тебя со всеми бардами такие отношения?- Творец и песни – разные вещи. Со многими творцами я аккуратно не общаюсь, с некоторыми даже не знакомлюсь. В жизни мы такие же, как и другие. И я такая же, только, когда на сцене или когда пишу – преображаюсь. Для меня большой и добрый пример в жизни – Валентин Дмитриевич Берестов (известный детский поэт, кстати, Норильск любивший. – И.Д.) Он был у нас незадолго до смерти, подержал мою Наденьку на руках и сказал: «Наконец Любовь родила Надежду».
Я испытания судьбы воспринимаю, как награду. Мне Господь послал такое счастье. Спасибо ему за это. Я должна это оправдать. И выдержать.
В последний день фестиваля Любе вызвали «скорую». Свою последнюю кассету (из нескольких, захваченных в Норильск) она подарила медикам. Так что песни Захарченко в Норильске пока раритет. Не знаю – каким в новом веке станет наш слёт авторской песни, но без этой маленькой поющей женщины, взявшей на себя боли страны (определение фестивальных слушателей), современной бардовское искусство уже не представить. Любе надо приехать к нам с полновесным концертом. «Где лень и страх разруху множат, где победителей гнобят, нас только песенки тревожат, но никогда не убедят…» Но – по Захарченко – «спасут любовь, надежда и… аист», ну и «всё вернётся к нам обратно если вылечить испуг…» Люба, возвращайся! Уже ждём.
Ирина Даниленко
|
